| Камес | Дата: Среда, 07.12.2011, 00:12 | Сообщение # 1 |
|
Жрец Тауруса
Сообщений: 27
| 
• Имя: Камес
• Раса: колдун
Я помню, как зажглись огни на вершине Перста, помню тревожное ожидание и страх, поселившийся во взглядах людей. Мы боялись проклятого храма, но страх этот едва ли пересиливал опасения за собственное будущее. Выродки Корвуса выбрали идеальный момент: в час самого безнадежного отчаяния мы обратились к силам, которые, как казалось тогда, смогут принести нам спасение.
В то время я служил оруженосцем у мастера Гиллиана. Мой господин, в свою очередь, занимал должность военного наставника в гарнизоне Брана Фарадена. Милорд Гиллиан был, что называется, примерным паладином – именно таким, какими их воспевают менестрели: благородным и доблестным красавцем, о котором в тайне вздыхают все юные девушки. Ко всему прочему, мой мастер был единственным паладином в подчинении у Фарадена, что делало его неизменным объектом восхищения для придворных дам (справедливости ради надо отметить, что этим преимуществом он никогда не злоупотреблял). Несмотря на то, что вассальная печать милорда Гиллиана истекла еще в самом начале смутных времен, он не бросил службы в Селефаисе, исполняя свой долг уже не по обязательству, но по дружбе.
С лордом Фараденом моего господина связывала почти братская привязанность. Вот почему, когда правитель Селефаиса впервые решил подняться на вершину Перста, чтобы узнать, кто или что поселилось в забытом храме древнего божества, Гиллиан был рядом с ним, а я, в свою очередь – подле Гиллиана.
Я помню, каким непреодолимым ужасом полнилась моя душа, когда мы поднимались по замшелым ступеням в скалах, накрытые тенью мрачного храма. И помню, как твердо и безмятежно было лицо мастера Гиллиана. Казалось, он одним своим видом оберегал наш отряд от паники и беспокойства, и даже сам мрак отступал, рассеянный сиянием его панциря.
Наверху мы впервые увидели тех, кто позже стали позорными союзниками нашей долины – проклятых колдунов, представляющих каждый свою мерзкую божественную тварь. Вопреки нашим ожиданиям, колдуны не собирались нападать на нас, а напротив, предложили переговоры. Фараден и Гиллиан согласились, опрометчиво посчитав, что взяться за мечи они успеют и позже. И хотя никто из нашего отряда так и не услышал, о чем говорили господа и колдуны наедине, все мы видели, как лорд и его паладин покидали зал совещания. Фараден был спокоен и задумчив, Гиллиан напротив – взволнован и полон гнева.
Несколькими месяцами позже, когда Фараден объявил о соглашении с проклятым храмом, мы, конечно, поняли истинный смысл той сцены, что развернулась между лучшими друзьями, но было уже слишком поздно. Бран Фараден принял решение, а Гиллиан едва ли мог ему помешать.
После того, как союз был официально оформлен, колдуны стали появляться внизу, в городе. Обычно, они приходили по одному, стараясь не выделяться в толпе. Верховных жрецов видели редко, да и то чаще в компании Фарадена. Ворон был рядом с ним почти постоянно. Младший – Ягуар – то и дело сновал поблизости, умело прикидываясь то слугой, то одним из горожан, вынюхивая и вызнавая для своего брата самые сокровенные тайны Селефаиса. Третий из жрецов – тот, что служил Быку, больше интересовался военной мощью гарнизона. Он единственный из всех не заботился о конспирации: полуголого, одетого в грубые варварские доспехи и шкуры, его видели то тут, то там. Он осматривал стены и укрепления, наблюдал за тренировками гарнизона, которые проводил помрачневший Гиллиан, заходил в конюшни и псарни. Он не заговаривал с нами, а мы не решались говорить с ним – настолько огромным и устрашающим он был.
Все в нем вызывало страх и опасливое уважение: и его мощные, похожие на узловатые корни дерева, руки, и его могучий торс, больше подошедший бы ожившему минотавру из легенд, и лицо, выражающее то ли презрение, то ли мрачную насмешку.
Я и сам предпочитал не попадаться у гиганта на пути, стараясь держаться поближе к моему мастеру: я по-прежнему верил, что Гиллиан в случае чего сможет защитить Селефаис – и меня вместе с ним. И в самом деле, мой господин все еще производил впечатление надежности и незыблемости, но с тех пор, как все мы побывали в проклятом храме, его чело все чаще было искажено сомнениями. Гиллиана стали реже видеть рядом с Фараденом, а если двое друзей и встречались, то их разговоры то и дело оканчивались сдержанными, но оттого не менее агрессивными, словесными стычками. Не трудно было догадаться, о чем они спорят: Фараден упорствовал в своем решении заключить союз с колдунами, Гиллиан всеми силами старался отговорить его. Однако, в то время дело еще не дошло до открытой вражды.
Все началось с того, что жрец Быка и Гиллиан повздорили.
В тот день мой господин тренировал бойцов во внутреннем дворе замка, когда заметил, что за его действиями молча наблюдает тот самый колдун. Причем на лице Камеса – а именно так звали того жреца – блуждала насмешливая и надменная ухмылка.
- Чему ты улыбаешься, колдун? – спросил Гиллиан, и Камес, не прекращая усмехаться, ответил:
- Тому, как ты выплясываешь перед этим юнцами. Судя по всему, им приятно иметь няньку вроде тебя, но в настоящем бою они будут мертвы еще до того, как успеют обнажить мечи.
Надо отдать должное Гиллиану, он не собирался продолжать этот спор, пренебрегая вступать в перепалку с грязным отпрыском ворона. Но один из лучших учеников Гиллиана решился вступиться за свою честь и честь своего учителя. Позже он подстерег колдуна за пределами замка и вызвал того на бой, намереваясь доказать жрецу его неправоту.
В первый раз Камес отказался скрестить с ним мечи, лишь насмехаясь над глупостью и неопытностью юнца. Но когда мальчишка стал настаивать, а после – и оскорблять колдуна, тот все-таки вышел на бой. Гиллиан, каким-то образом прознавший о готовящемся поединке, явился уже тогда, когда оба поединщика взялись за мечи. Милорд приказал им немедля остановить поединок:
- Лорд Фараден запрещает сражаться своим союзникам, - проговорил он, гневно глядя на зачинщиков. Могу представить, с каким трудом ему далось последнее слово.
- Вложите свое оружие в ножны и пожмите друг другу руки в знак примирения.
В первый момент действительно показалось, что соперники послушались его. Ученик Гиллиана протянул руку первым, но колдун, вместо того, чтобы пожать ее, с силой толкнул юношу, заставляя того упасть на колени. А потом одним могучим ударом кулака заставил шею мальчишки переломиться.
- Напрасная жертва, не угодная Быку, - сказал он насмешливо, стоя над телом убитого юноши, казавшимся теперь совсем маленьким в сравнении с могучей фигурой колдуна. Явилась стража, которая, во главе с Гиллианом, окружила Камеса, намереваясь связать его и отвести в тюрьму, чтобы там немедля предать негодяя справедливому суду. Но гигант и не пытался сопротивляться аресту. Он смотрел на Гиллиана и его темные глаза таили в себе страшную насмешку. Они продолжали смеяться даже тогда, когда колдуна увели.
Камес знал, что окажется безнаказанным, что это злодеяние сойдет ему с рук. Он все рассчитал правильно: Бран Фараден велел отпустить колдуна. Несчастный юноша первым бросил вызов, а значит, по закону севера, отказался от всяких претензий по отношению к противнику.
После того случая Гиллиан стал еще мрачнее и даже, как мне показалось, старался избегать Фарадена. В какой-то момент я даже подумал, что он откажется от участия в ежегодном турнире, что проводится в Селефаисе во время осенней ярмарки. Видит Свет, мастеру Гиллиану было в те дни не до военных забав: проклятый Бык по-прежнему ошивался вокруг казарм и наблюдал за ним, не скрывая насмешки. Я знаю, что Гиллиана это приводило в ярость, но мой господин скорее бы умер, чем показал еретику свою слабость. Вот почему мастер Гиллиан явился на турнир в назначенный день.
Камес тоже был там. В своем варварском наряде, он наблюдал за всеми состязаниями и иногда даже принимал в них участие. Казалось, ни одно из них не было для него достаточно сложным. Он без промаха выбил десять мишеней из лука, поверг всех лучших кулачных бойцов Селефаиса и смог поднять самый большой груз в испытании силачей. Он забавлялся, словно деревенский мальчишка – заносчивый, но благосклонный к тем, кого считал намного слабее себя. Мне казалось, что он хвастается собственной удалью и что его ложное снисхождение к побежденным тоже ничто иное, как бравада.
Когда соревнования для простолюдинов закончились, объявили начало рыцарского турнира. Я видел, что Камес с интересом наблюдал за состязаниями. После первых двух стычек он уже вел себя, как завсегдатай турнира, смеясь и аплодируя, когда схватка была хороша; свистя и улюлюкая, когда битва оказывалась недостаточно зрелищной.
Трудно было сказать, как относится к этому мастер Гиллиан, но, судя по каменному выражению его лица, он прекрасно видел Камеса, и вид веселящегося гиганта не приносил ему удовольствия.
Турнир подходил к концу, и мой господин, одержав блестящую победу в финальной схватке, был объявлен победителем. Он уже собирался высказать свое почтение леди Изабель, чей шарф был повязан на его копье и коей он посвятил все свои сегодняшние победы на ристалище, когда на арене появился новый боец.
Камес явился откуда-то на огромном, больше похожем на быка, жеребце. Без доспехов и лишь с никудышным, обтянутым кожей щитом в руках, он как никогда был похож на варвара. Колдун склонился перед Фараденом и попросил позволения попытать счастья в новом для него состязании. Бран попытался отказать ему под предлогом того, что облачение жреца не соответствует принятому на турнирах, но Камес настоял, что будет сражаться именно в том виде, к которому привык. Фараден сделал еще одну попытку отделаться от него, призывая в свидетели Гиллиана, как выдающегося знатока турнирного этикета. Но Гиллиан промолчал, не высказавшись ни в поддержку лорда, ни в защиту колдуна. Фарадену ничего не оставалось, как сдаться и удовлетворить просьбу жреца. Камесу подали копье, которым он тут же ударил в щит Гиллиана, вызывая того на поединок.
Мой господин никак не выказал своего негодования. Он отсалютовал сопернику, и направился в свой угол арены, сохраняя благородную осанку, достойную истинного паладина.
Противники съехались и началась схватка. Все произошло слишком быстро, я успел лишь заметить, как оступился конь милорда, а после упал с жалобным, полным боли криком.
Камес не целился в щит рыцаря и не пытался отклониться от его копья. Он отбил острие оружия Гиллиана, а потом сам нанес удар – прямо в брюхо несчастного коня. Гиллиан упал, придавленный собственной лошадью. Камес спешился и помог ему выбраться из-под туши умирающего животного. Я видел собственным глазами, как колдун подал сопернику руку, помогая подняться. А после соперники обнажили мечи, и бой продолжился.
Они оба отбросили щиты и вступили в неистовую схватку. Мои господин, чьи начищенные латы блестели под солнцем, дрался как лев. Колдун, чей голый торс лоснился от пота и брызг конской крови, ничуть не уступал ему в ярости и упорстве.
Я видел, как Гиллиан упал. Возможно, воля изменила ему. Возможно, колдун и вправду был настолько силен и неистов, что человеческих сил было недостаточно, чтобы сопротивляться ему. Под сокрушенный вздох толпы, мой господин осел на землю, выронив меч из ослабевшей руки.
А в следующую секунду Камес нанес быстрый и убийственно точный удар – прямо в щель между нагрудником и шлемом паладина. Гиллиан не успел ни закричать, ни дернуться. Зрители, пораженные молниеносной жестокостью этой схватки, ошарашено молчали.
В полной тишине Камес сорвал с груди поверженного противника золотую цепь и обмотал ее вокруг эфеса собственного меча. Он повернулся к Фарадену и салютовал ему обагренным кровью Гиллиана мечом:
- Ваш наставник был недостаточно хорош, граф, - произнес он, - Теперь вам потребуется новый.
• Род занятий: жрец Тауруса, один из верховных жрецов храма Ворона. Исполняет роль военного наставника при дворе Брана Фарадена.
• Характер: Прямолинейный и жестокий, Камес являет собой истинную сущность Тауруса. Камес по-своему благороден: он не станет наносить удара в спину и сражаться с заведомо слабым противником, так как полагает, что подобное поведение не делает чести воину Тауруса и не угодно его покровителю. Не испытывает привязанности к старшим братьям. Хорошо зная собственные слабые места, опасается Тотека и не рискует подставлять ему спину. Камес считает своей обязанностью присматривать за младшим братом, хотя делает это в весьма специфичной манере. Камес полагает, что лучшей школой для Оллина, будет его суровое покровительство, включающее в себя тычки, насмешки и оплеухи.
Что касается Кайфаса, то Камес испытывает к нему почти неприкрытое презрение, считая образ жизни и методы жреца Каймана недостойными настоящего мужчины.
• Внешность: Камес – истинный воин, и его телосложение полностью соответствует его образу жизни. Очень высок и силен. Когда Камес одевает латы, он производит впечатление настоящего гиганта.
• Одежда и оснащение, оружие: После первой своей победы на турнире, Камес велел перековать доспехи поверженного врага для себя и теперь он ни за что не откажется от железного панциря в угоду своему старому варварскому наряду. Жрец Тауруса не лишен некоторой доли самолюбования, а потому его доспехи выглядят чересчур вычурно и устрашающе. Сам Камес не испытывает по этому поводу никаких неудобств: еще никто (кроме, быть может, быстроногого Оллина) не решался в открытую насмехаться над его внешним видом.
|
| |
| |
рмия ламба 
